Иван Бунин

Сны Чанга, абзацы 8-12

8. И  капитан  лежит и курит. Кончив  лакать,  ложится и  Чанг.  Он вскакивает  

на  кровать,  свертывается клубком у ног капитана и медленно вплывает в то 

блаженное состояние, которое всегда  дает водка. Полузакрытые глаза  его  

туманятся,  он слабо глядит  на хозяина и, чувствуя все возрастающую  нежность 

к  нему, думает то, что можно выразить по-человечески так: "Ах, глупый, глупый! Есть 

только одна правда на свете, и если бы ты знал, какая эта чудесная  правда!" И опять 

не то снится, не   то  думается  Чангу   то  далекое  утро,   когда,  после  мучительного, 

беспокойного океана, вошел пароход, плывший из Китая с капитаном и Чангом, в 

Красное море...

 

9. [капитан]  стал рассказывать  Чангу о том,  что  он везет его в  Одессу,  на  

Елисаветинскую улицу,  что на Елисаветинской  улице есть  у  него, у  капитана,  

во-первых, квартира, во-вторых, красавица-жена и, в-третьих,  чудесная дочка, и 

что он, капитан, все-таки очень счастливый человек.

- Все-таки, Чанг, счастливый! - сказал капитан, а потом добавил:

10.     -  Дочка эта самая,  Чанг,  девочка, резвая, любопытная, настойчивая, -

плохо тебе  будет  временами,  особливо  твоему хвосту! Но если бы ты  знал,

Чанг,  что это за  прелестное существо! Я,  братец,  так люблю  ее, что даже

боюсь  своей  любви: для меня весь мир  только в  ней, - ну, скажем, почти в

ней, - а разве  так полагается? Да  и  вообще, следует ли кого-нибудь любить

так сильно?  -  спросил он. - Разве  глупее нас  с  тобой были все  эти ваши

Будды, а послушай-ка, что они говорят об этой любви к миру и вообще ко всему

телесному  - от  солнечного света,  от волны, от  воздуха и  до  женщины, до

ребенка,  до  запаха белой  акации!  Или:  знаешь  ли  ты,  что  такое  Тао,

выдуманное вами же, китайцами? Я, брат, сам плохо знаю, да и все плохо знают

это,  но, насколько можно понять, ведь  это что такое? Бездна-Праматерь, она

же родит  и  поглощает и, поглощая, снова родит все сущее  в мире,  а  иначе

сказать - тот Путь  всего сущего, коему не должно противиться ничто сущее. А

ведь  мы поминутно противимся  ему,  поминутно  хотим  повернуть не  только,

скажем, душу любимой  женщины, но и весь мир по-своему! Жутко жить на свете,

Чанг, - сказал капитан, - очень хорошо, а жутко, и особенно таким, как я! Уж

очень я  жаден до счастья и  уж очень часто сбиваюсь: темен и зол этот Путь,

или же совсем, совсем напротив?

11. И, помолчав, еще прибавил;

     - Главная штука ведь в чем? Когда кого любишь, никакими силами никто не

заставит тебя  верить, что может не любить  тебя тот, кого ты любишь.  И вот

тут-то, Чанг,  и  зарыта собака. А  как великолепна  жизнь,  Боже  мой,  как

великолепна! Чанг сидел  на диване,  слушая капитана. Капитан, гладивший голову 

Чанга, спихнул  его на пол -  "нет,  брат, жарко!" – сказал он, - но на этот раз Чанг не  

обиделся: слишком хорошо было жить  на свете в этот радостный полдень. А потом...

     Но тут опять прерывается сон Чанга.

12. -  Чанг, идем! - говорит капитан,  сбрасывая ноги с кровати. И опять  с

удивлением видит Чанг, что он не на пароходе в  Красном море, а на чердаке в

Одессе, и что на дворе и  впрямь полдень, только  не  радостный,  а  темный,

скучный,  неприязненный. И тихо  рычит на  капитана,  потревожившего его.

 

 

Источник адаптированного текста: http://www.lib.ru/BUNIN/chang.txt